– Какой прекра-асный малы-ыш! – зазвучал динамик, оживленный речевым синтезатором.
– Нет, не трогай интерфейс! – вскочил со стула человек в крахмально-белом халате.
Мальчик скорчил рожу автоматону и ткнул пальцем в его глаз.
//Запись в ассоциации: “Ребенок – человек малого возраста и интеллекта, но повышенной мышечной энергии”.
Мама схватила мальчика за руку.
– Я тебе что говорила? – возмутилась она. – Как ты себя ведешь? Позоришь меня вечно! Вот я тебе дома задам!
– И мама тоже прекра-асный челове-ек! – продолжал механизм.
//Запись в ассоциации: “Мама – человек, самый близкий родственник ребенка, давший ему жизнь”.
– Ой, спасибо! – ответила женщина и вновь переключилась на сына. – Вот видишь! Даже железка безмозглая и то ведет себя лучше!
Человек в белом халате хмыкнул, еле вздернув уголки рта, и пометил что-то в планшете.
***
– Ну, что? Готов к записи? – девушка обернулась на оператора.
Тот утвердительно кивнул. Девушка натренировано засияла в кадр.
– Уважаемые зрители, мы находимся в научно-исследовательском центре разработки человекоподобных машин и интеллектуальных механизмов.
Она обратилась к человеку в крахмально-белом халате.
– Расскажите, пожалуйста, в чем суть вашей работы?
– Ни для кого, думаю, не секрет, что современные роботизированные механизмы, автоматоны, не умеют лгать. Не потому, что это невозможно. Просто они так запрограммированы. Предполагалось, что честность поможет иметь более полную информацию, на основании которой уже сам человек будет принимать верные решения. Однако часто происходят ситуации, когда лучше солгать или вовсе промолчать, чем ляпнуть неприятную правду. Ну, например, на вопрос “Как я выгляжу?” вместо ободряющего “Ты прекрасна!” обычный автоматон скажет “Кожа сухая, синяки под глазами, вид усталый. Необходим отдых”. Ну, или что-то в этом духе, – тут он обратился к девушке. – Вы, наверное, по своему оператору уже не раз замечали этот досадный момент.
Девушка округлила глаза.
– Я ни на что не намекаю... – смутился ученый. – Плохой пример.
– А для чего еще, кроме подбадривания плохо выглядящих девушек, это может пригодиться?
– Круг применения очень широк: например, в больнице утешить умирающего, а не добивать его горькими известиями; или оказавшемуся под завалом, когда неясно, выживет ли он; в конце концов, кризис замаячит на горизонте, зачем правду-матку рубить, чтобы посеять панику.
– Не кажется ли вам, что человек в праве сам решать, услышать правду или нет?
– К сожалению, опыт показывает, что люди очень не любят неприятную правду. Но, как ни парадоксально, и ложь они тоже не любят. Люди любят либо приятную правду, либо приятную ложь, про которую они думают, что это правда.
– Лесть?
– Получается, так. Допустим даже, один человек из ста примет всё, как есть, но остальные закатят истерику, впадут в депрессию или, того хуже, в агрессию. Таким образом, наш научный центр решает общественную и, можно сказать, государственную проблему. Кстати, – человек в белом халате перешел на заговорщический тон с лукавой хитрецой в глазах, – государство и само интересуется нашими наработками.
– Не расскажете поподробнее?
Ученый отрицательно мотнул головой.
***
//Запись в ассоциации. Хороший – обладающий качествами надежности, правильности, соответствия заданным параметрам.
Девица, раскрашенная во все цвета радуги, сидела нога на ногу и рьяно жевала жвачку, будто пыталась отомстить всему ее жвачковому виду сразу.
– Ну? Чо вы хотели?
– Назовите сферу вашей деятельности, – ученый сверился со списком вопросов в планшете.
– Модеееель, – растянула она слово, будто данный факт очевиден.
– Прошу вас отвечать правдиво. Я ведь знаю правильный ответ.
Девушка лопнула пузырь.
– П-тана, – она резко скомкала слово, закатив глаза.
– Ты понял? – человек в белом халате обратился к автоматону.
Тот кивнул.
– Хорошо. Говорите почетче, пожалуйста. Что побудило вас выбрать данную сферу деятельности?
– Деньги очень нужны: мама болеет.
Ученый вновь повернулся к автоматону.
– Отметь, это ложь. Она инкубаторская.
Автоматон кивнул.
– Я же говорю, я знаю правду, – спокойно сказал ученый.
Она опустила голову.
– Дочь у меня. Платья, игрушки...
– Хорошо. Бывало ли, что вы не выполняли свою функцию?
– В смыслеее?
– Не исполняли свои обязанности.
– Аа... ну, эта, если очень пьяный, типа.
Человек отметил что-то в планшете.
– А грабили кого-нибудь?
– Чтооо?
– Наше общение конфиденциально.
– Типа, не заложишь меня?
– Типа, да.
– Нууу, пару раз, – ее глаза вдруг загорелись. – Да козлы они все!
– Ясно. Почему не стали работать кем-то еще?
– Кем? Эти, – она махнула головой на автоматона, – всё забрали. Даже наших девчонок уже заменять стали. Или за такие гроши, что ребенку на хлеб не хватит.
– Понятно, – ученый повернулся к роботу. – Достаточно?
Тот опять утвердительно кивнул.
– Вывод?
– Она о-очень хоро-оший человек! – зазвучал динамик.
//Запись в ассоциации. Плохой – противоположный хорошему.
***
– Ну, хорошо, – продолжила интервьюер. – и каким же образом вы научите роботов врать?
– В принципе, всё, как у нас с вами. Автоматон, как и ребенок, познает окружающий мир с помощью ассоциаций, которые он записывает в свою память. Таким образом накапливаются истинные сведения об объекте лжи, то есть о том, о чем (или о ком) нужно солгать. А ложь, если подходить с научной точки зрения, это некоторое искажение характеристик об объекте лжи с сохранением истинности основного характеризующего признака или признаков объекта.
Девушка округлила глаза.
– Нужен пример? – спросил ученый.
– Думаю, да.
– Ладно. Допустим, мы задаем нашему автоматону задачу солгать о кислом яблоке. В этом случае правильная ложь – сказать, что яблоко сладкое.
– А неправильная?
– Сказать, что яблоко – груша. И тогда это уже не ложь, это – абсурд. Так мыслят шизофреники. И вот проверку на соответствие сказанного автоматоном принципам правильной лжи мы называем тестом Пиноккио.
– Как когда-то тест Тьюринга?
– Точно! Приятно, что молодежь знает историю.
– Но ведь, наверное, могут быть случаи, когда роботу нужно всё-таки назвать яблоко грушей?
– Да. В программировании такие случаи относят к исключениям. Так вот при наступлении события-исключения автоматон выберет простую тактику, которую выбрал бы и человек: он промолчит. Утаит правду.
***
//Запись в ассоциации. Человек (в широком смысле) – представитель биологического вида гомо сапиенс.
– О, этот фраер жестяной, что ли, меня судить будет?
– Вроде ничего не изменилось с вашего последнего пребывания в местах не столь отдаленных.
Неприятная личность чиркнула на пол плевок сквозь щель между зубов.
– Прекратите это хамское поведение! – возмутился ученый. – Или хотите побыстрее вернуться обратно?
– Да ладно тебе, начальник, вон же, пылесос твой уже поехал. Не было бы моего харчка, не было бы ему работы. Так бы и заржавел.
Автоматический пылесос и правда закружился вокруг образовавшегося пятна на полу. Человек в крахмально-белом халате уткнулся в планшет.
– Итак. Кем вы работаете?
– Чо? Работают только лохи.
– Хорошо. Ваша сфера деятельности.
– Начальник, ты же сам всё знаешь. Что ты на меня повесить хочешь?
– Это нужно не мне, а для обучения автоматона.
– Этого фраера жестяного? Чтоб потом моих корешей на зону отправлять?
– Ваши кореши сами туда доберутся. Наш автоматон нужен для другого. Отвечайте, пожалуйста, на вопрос.
– Я представитель одной из самых древних профессий.
Ученый резко повернулся к роботу.
– Отметь! Грабитель он!
– Обижаешь, начальник. Я разбойник. Почти Робин Гуд.
– Тоже грабите только богатых?
– Да неее. Где они эти богатые? За высокими заборами в окружении охраны. Всех подряд.
– И отдаете деньги бедным?
– Ну, я же тоже бедный.
– Тогда какой вы, к черту, Робин Гуд? – выпалил человек в белом халате.
– Начальник, так я и сказал “почти”, – нахально улыбнулся “разбойник”.
Ученый, побагровев лицом, уткнулся в планшет.
– Так. Ваше последнее дело. Расскажите подробнее.
– Да что трепаться. Иду, никого не трогаю, солнце светит, смотрю – чумодан. Сам понимаешь, что в чумоданах носят.
– Что? – не понял человек в белом халате.
– Ну, ты ваще темный. Бабки там носят нелегальные. Или золотишко. Короче, хватанул я его и неспешной походкой пошел дальше. Тут слышу, верещит кто-то. Смотрю – бабка. Несется ко мне.
Автоматон подал сигнал.
– Подождите, – ученый обернулся к роботу. – Что?
– Запрос инфо-ормации. Конфликт опре-делений. Термин “бабки”.
– Первое – деньги, второе – старушка, – протараторил ученый.
Автоматон кивнул.
– Продолжайте.
– Ну, короче, я уже было ножичек достал, а потом смотрю, ну, вылитая матушка моя. А мать же – это святое. Не поднялась рука.
– Ясно. Но чемодан всё равно забрали?
– Ну, дык. Родители же должны помогать детям. Хотя там какое-то тряпье оказалось.
Человек в белом халате покачал головой и обернулся.
– Достаточно? Вывод.
Автоматон кивнул, и его динамик зазвучал.
– Очень хо-ороший чело-овек!
– Ну! – оживился “разбойник”. – А я о чем?
// Запись в ассоциации. Человек (в узком смысле) – обладающий базовыми социальными и поведенческими характеристиками, отличающими его от большинства диких животных: сострадание, привязанность, совесть, долг и другие.
***
– Здравствуй! Садись, – сказал грузный мужчина, расплывшийся в большом кожаном кресле.
Человек в крахмально-белом халате послушно сел.
– Дело есть. Как там твой этот, как его...
– Автоматон, – подсказал ученый.
– Да! Мудреное слово какое, – продолжил грузный мужчина. – Так как этот твой автоматон продвигается?
– Вполне неплохо. Автоматон определяет объект, определяет его характеристики и может их инвертировать с сохранением основной определяющей характеристики, а также ведет запись в базу данных...
– Так, стоп. Что-то как-то сложно. Ты вообще как с простыми людьми общаешься?
Ученый пожал плечами.
– Хотя ты с ними и не общаешься же. Заперся в своей лаборатории. Проще можешь быть?
– Хорошо... Какой бы пример привести для понятности. А! Вот, например, назвать, кислое яблоко сладким. Это автоматон умеет.
– Ерунда какая-то. Ты для этого там месяцами сидишь? В игрушки какие-то играешь. Короче, – грузный мужчина шумно положил руку ладонью на стол, – ко мне обратились серьезные люди оттуда, – он показал толстым пальцем в потолок, – проявили интерес к твоей кукле механической; честь, так сказать, оказали. Сам понимаешь, какие сейчас времена неспокойные. Не дай бог, какой смутьян к власти придет. В общем, всю картину даже я не знаю, но поступило задание научить твою железку хвалить нужных людей.
– То есть – для ясности – называть плохих людей хорошими?
– Ну, что ты так в лоб. Мягче надо быть, аккуратнее. Глядишь, и карьера попрет.
– Зачем автоматона такому учить? Люди вроде сами справлялись.
– Ха, – грузный мужчина расплылся в скользкой улыбке, – ты сам веришь в то, что морды с экрана несут?
Ученый отрицательно махнул головой.
– Так и никто не верит! А если робот скажет, то ему все поверят. Роботы же не врут! Смекаешь?
– Потом же люди узнают, что автоматоны тоже могут лгать.
– Когда до людей дойдет, нужный человек уже будет там, где надо... Ладно. Задачу понял? Справишься?
– Надо будет на куче народа его тренировать. Чтобы накопить опыт. Сотня человек, две, три...
– Да хоть тысяча! Это твоя забота. Деньги не проблема, естественно. Главное – добиться цели. Усек?
Человек в крахмально-белом халате кивнул.
– А кто хоть кандидат? – спросил он.
– А ты не догадываешься? Генерал.
– Неужели тот самый?
– Всё. Иди. Работай, – отрезал босс.
Ученый вышел из кабинета.
– Проще-проще. Будьте лучше вы хоть чуток сложнее, одноклеточные.
***
– Как интересно! И когда же мы увидим первых врущих роботов? – с легкой иронией спросила девушка-журналист.
– Сейчас мы на последнем этапе испытаний. Тренировки, так сказать, на кошках уже окончены. Поэтому скоро. Очень скоро, – резюмировал ученый.
– Спасибо за интервью! – девушка повернулась к оператору. – Уважаемые зрители, будущее приближается к нам семимильными шагами. Еще вчера роботы могли лишь бабушку через дорогу перевести да утопающего спасти. Но осталось совсем немного подождать, и у каждого из нас может появиться свой собственный граф Калиостро или Гарри Гудини. Вопрос только в том, нужно ли это нам, простым смертным.
***
В лабораторию, где уже находились ученый с его боссом, важной походкой вошел генерал в окружении свиты.
– Присаживайтесь, – участливо повернул кресло для генерала грузный мужчина.
Генерал плюхнулся, брякнув многочисленными медалями на груди.
– Вот наш... как там его... автовагон, – показал босс в сторону робота. – Перспективная штука, хочу я вам сказать.
Свита напряглась и приготовилась.
– Итак. Это стандартный тест, – начал человек в белом халате. – Я буду задавать вам вопросы о вашей деятельности. Отвечайте на них правдиво, пожалуйста. Кроме того, автоматон может черпать информацию об объекте исследования, ну, то есть о вас, из сети обмена данными. Поэтому скрывать что-то бессмысленно.
– Прошу вас уяснить, – вклинился представитель свиты, видимо, являвшийся адвокатом, – на неудобные вопросы мы отвечать не будем.
– Но ведь тогда и тест будет бесполезным... – попытался возразить ученый.
– Ну, что ты такое говоришь, – босс зыркнул в его сторону. – Всё получится, конечно же.
Человек в крахмально-белом халате лишь вздохнул и повернулся к автоматону.
– Готов?
Тот кивнул.
– Назовите вашу сферу деятельности.
Генерал указал пальцем на погон.
– Извините, надо словами.
– Генерал я. Космогалактических войск.
– Хорошо. Что входит в ваши обязанности?
– Защита нашей Великой Родины от вражеских нападок.
Ученый сверился с планшетом.
– Вы руководили операцией во Внешних Астероидах?
– Да, – довольно ответил генерал.
– Что являлось задачей там?
– Нейтрализовать вражески настроенные поселения.
– А подробнее?
– Это секретная информация.
– Но цели были поражены?
– Конечно. Мы всегда добиваемся выполнения поставленной задачи, – генерал источал уверенность в собственной важности.
//Запрос информации из сети. Внешние Астероиды – многочисленная группа небольших астероидов в удаленной части системы. До операции космогалактических войск численность населения составляла около ста тысяч единиц. После операции сведений нет.
– Операция “Луч надежды”. Кажется, так она называлась. Верно?
Генерал расплылся в улыбке.
– Сколько планет было у той звезды?
– Обитаемых?
– Да. Допустим, обитаемых.
– Две или три. Не помню уже. Это больше вас, ботаников, интересует.
– Ну, да. Расскажите, для чего она была нужна?
– На одной из наших дальних баз не хватало энергии.
– На военной базе?
– А какой еще-то!
В свите послышались смешки.
– И что вы сделали?
Генерал щелкнул пальцами.
– Была откачана часть термоядерного топлива желтого карлика для питания реактора базы, – протараторил адвокат.
– Какая часть? – уточнил ученый.
– Процентов семьдесят или около того.
//Запрос информации из сети. Стадии развития желтого карлика: желтый карлик, увеличение в размерах, красный гигант, потеря верхних слоев, белый карлик, смерть.
– Почему же не больше?
– Так наши ботаники, – парировал генерал, – сказали, что опасно. Улететь не успеем. Лопнуть может!
Он засмеялся. Свита натужно поддержала.
//Запрос информации из сети. На данном этапе КПД передачи звездной энергии на дальние расстояния достигает не более двадцати процентов.
– Ладно. Последнее, – ученый вновь уткнулся в планшет.
– Крайнее! – возразил генерал.
– Как вам угодно. События прошлого года. Восстание на площади Парламента во внутренних территориях.
– И что?
– Что вы можете сказать по этому поводу?
– Собрались смутьяны, уже пошли ко Дворцу. Делов хотели натворить.
– Почему обратились именно к вам?
– Потому что генерал – самый надежный человек в Его окружении, – вмешался адвокат, сделав акцент на слове “его”.
– Было ли при них оружие?
– Да какая разница?! – оскалился генерал. – Давил эту нечисть и давить буду!
– Хорошо. Думаю, хватит, – человек в белом халате обернулся к автоматону. – Готов?
***
Автоматон включил динамик, издал пару скрежещущих звуков и неожиданно замолк. Человек в белом халате задумчиво нахмурился и быстрым шагом подошел к роботу в попытке выяснить причину. Казалось, бессловесная тишина длилась не одну минуту.
– Почему он молчит? – вдруг не выдержал адвокат.
– Сейчас он заговорит, – с испариной на лбу уверил грузный мужчина. – Так ведь?
Ученый нахмурился еще сильнее, но уже с целью объясниться.
– По какой-то причине он не может солгать, поэтому сработало исключение, и он выбрал единственный возможный вариант – утаивание правды.
– Что значит утаивание? – возмутился адвокат. – Нам это не подходит! Нужно, чтобы он говорил! Он же не может молчать во время дебатов или выпуска новостей. Что за бред!
– В базе данных автоматона огромное множество фактов и сопоставлений. Мы даже не можем сказать точно, что уже есть в ней. Он обучается сам. Понимаете, алгоритм настроен так, чтобы назвать хорошим плохого человека, – будто оправдывался ученый. – Как назвать кислое яблоко сладким. Но не яблоко грушей. Ведь это абсурд. Понимаете?
– Ну, и?!
– Просто, видите ли, в чем дело... как бы вам сказать...
– Ну?! – чуть ли не хором гаркнула свита.
– ...видимо, автоматон не посчитал тестируемого... – ученый показал головой в сторону генерала.
– Хорошим?! Плохим?! Каким, е-мое? – не унимался адвокат.
– Вообще. Человеком.
***
Грузный мужчина вытер испарину со лба.
– Я вам обещаю, – он волнительно затряс руку генерала, – мы поправим алгоритм. Будет этот автовагон называть кислое яблоко и сладким, и грушей. Да хоть канарейкой! Никаких проблем!