В главу 3.
Ксюша сидела у окна. Она любила сидеть у окна и смотреть вдаль. И пусть это был не поезд, где пейзаж стремительно менялся. Ну, облака и облака. И пусть за окном монотонно гудело, а не отбивало всем знакомый ритм. И пусть она боялась летать. Но летела-то она к морю. К морю! Вот-вот и мечта сбудется!
«Где это Беглов нашел такую кучу денег? Говорит, накопил. Ну-ну, – лукаво поглядывала на него Ксюша. – И молодец».
И пусть в одном самолете с ней летел надоевший порядком Иванов (и откуда он только взялся?! Вот же совпадение!), ничто не могло омрачить ее отпуск. «Наш отпуск!» – думала она.
Самолет слегка тряхнуло.
– Ничего страшного, – Беглов положил свою руку на ее, – воздушная яма, не волнуйся.
– Да я не волнуюсь, – пыталась улыбаться Ксюша.
– Закрой глаза и представь, что мы уже там. Проще будет.
«Легко сказать», – она чуть прикрыла веки.
Самолет тряхнуло снова. Ксюша отвернулась к окну. Ее успокаивала иллюзорная возможность контролировать ситуацию. Двигатели размеренно перемалывали иногда попадавшие в них облачка. Бескрайняя безмятежность безмолвной бездны. Неожиданно по одному из двигателей пробежало мерцание. Ксюша прищурилась. Теперь мерцание перекинулось и на второй двигатель. Она толкнула Беглова в бок.
– Смотри! Смотри! – показала она пальцем в сторону крыла.
– Что?
– Эти – как их? – пропеллеры! Молния это или что?
– Да нет там ничего, выдумщица, – Беглов погладил Ксюшу по голове и откинулся в кресле.
Мимо торопливо прошагала стюардесса.
«Что-то тут не так», – прозвучало в ксюшиной голове.
Словно в подтверждение ее мыслей, над креслами захрипел динамик.
– Уважаемые пассажиры, – начал голос, – просим вас пристегнуть ремни.
Всё, что случилось после тугого «щелк», растворилось, будто в тумане. Динамик что-то еще хрипел. Самолет затрясло сильнее. И вдруг наступила легкость.
– Падаем! – последнее, что услышала Ксюша перед тем, как отключиться.
***
В глазах долго было темно, а затем резко ослепило ярким светом. Стопы и ладони погрузились в мягкий, теплый бархат, омываемый бурлящей, шипящей водой.
«Шшшшш…. Шшшшш…» – доносилось до ушей.
Ксюша медленно открыла глаза.
«Это был сон, – думала она, – сон. Вокруг пальмы, пляж. Мне всё почудилось».
– Максим! – закричала она изо всех сил. – Ты где? Максим!
Она оглянулась назад, на волнующуюся воду, но увидела лишь редкие обломки, не успевшие еще утонуть.
– Ксюша! – позвал ее Беглов.
Она побежала на голос. Беглов лежал неподалеку, прижатый большим поблекшим металлическим обломком.
– Ты не пугайся только, – он скривился от боли, – кажется, живот проткнуло.
– Сильно? – спросила она с искренним сочувствием.
– Нет, блин! Чуть-чуть пощекотало и всё! – натужно выпалил Макс. – Лежу, смеюсь!
– Ой! В смысле сильно больно?
– Терпимо...
Плотный песок под Максимом уже окрасился в бурый цвет. Ксюша рванула его рубашку и чуть не расплакалась: железо кромсаным зубом впилось в тело Максима.
– А что это вы тут делаете? А?
Ксюша вздрогнула и обернулась.
– Иванов! Ты жив! – констатировала Ксюша, не зная радоваться или расстраиваться. – Кто-то еще есть?
– Не знаю, – безучастно пожал он плечами.
– Мы где?
– Не знаю.
– Остров это, – вмешался Максим.
– Так, Иванов. Постой тут. Я сейчас.
Ксюша бросилась к воде.
«Промыть рану, сначала промою ему рану. А что потом? Потом-то что?»
Но лишь Ксюша наклонилась к набегавшей волне, как к ее ногам выплыла бутылка. А в бутылке, будто в романах про пиратов, лежала свернутой записка.
«Своих проблем хватает», – Ксюша отпнула бутылку назад в волну, но настырная емкость опять выплыла к ней и настойчиво засверкала.
Разозлившись, Ксюша кинула бутылку в камень, лежащий на берегу. Бутылка разбилась, и из нее выпали знакомые «часы».
«Что? – Ксюша подняла часы и записку. – Как это оказалось тут?»
Она стряхнула осколки стекла с бумаги.
«Ксения! – так начиналась записка. – Данное устройство может замораживать время и продлять жизнь, но для продления чьей-то жизни нужна жертва. Энергия не возьмется из ниоткуда. Всё, что вам нужно – дождаться группу спасения. Удачи! P.S. Выжить должны ВСЕ.»
Девушка быстро нацепила «часы» на руку и, набрав воды в самый большой осколок бутылки, поспешила к Беглову.
– Как ты? – Ксюша аккуратно протирала кожу Макса от следов крови и песка.
– Еще живой.
«Часы» пикнули и засветились. Ксюша перевела взгляд на них.
«Использовать заморозку?» – настойчиво предлагал экран.
Замешкавшись на мгновение, Ксюша нажала кнопку: «Да».
«Выберите замораживаемый объект и нажмите ОК».
Ксюша направила часы на Максима и подтвердила действие.
– Что это? – спросил Беглов, но девушка не ответила.
«Выберите источник энергии», – продолжил экран.
Ксюша глянула вокруг и перевела «часы» на пальму.
«Энергии у выбранного источника недостаточно для заморозки (10%).»
Тогда Ксюша направила «часы» на летящую птицу.
«Энергии у выбранного источника недостаточно для заморозки (15%).»
Вздохнув, Ксюша направила «часы» на себя.
«Энергии у выбранного источника достаточно для заморозки. Нажмите ОК для подтверждения.»
Максим внимательно посмотрел на Ксюшу, и она нажала кнопку.
– Я тебя лю... – лишь успел сказать он, как губы его замерли.
***
Время на острове тянулось бесконечно долго. Только не для Ксюши. По ее прикидкам прошло несколько часов, но волосы ее успели поседеть практически полностью, лицо подернулось мелкими морщинками. Нет, она не смотрела каждые пять минут в зеркало (которого, естественно, не было), как и в воду, в которой сложно было разглядеть отражение: настолько она была прозрачна. Но Кристиан услужливо (будто его кто-то и правда просил) сообщал ей обо всех изменениях во внешности.
– КПД фиговый, – заметил Иванов, – прям очень фиговый.
– Отдавать всегда тяжелее, чем получать, – ответила Ксюша.
– А сколько вам сейчас лет?
– Не знаю, а на сколько я выгляжу? – занервничала она.
– Очень старо, – он задумался. – Лет на тридцать пять минимум.
Ксюша прыснула от смеха.
– Чё смешного-то? – насупился Иванов.
– Знаешь, я не против побыть такой старухой. Это не так страшно.
– Ну, не знааааю… – протянул Кристиан.
Наверное, солнце сморило ее, она не заметила, но очнулась Ксюша от писка «часов». Она посмотрела на руку и ужаснулась: тыльная сторона ладони подернулась пигментными пятнами, точно такими же, какие она видела у стариков. Ксюша схватилась за щеки, судорожно прощупала лоб. Морщины стали глубокие, кожа дряблая.
«И ботокс не поможет теперь».
«Часы» пикнули опять. Пребывая в шоке, она всё же посмотрела на них.
«Критическое значение источника: не более 20%. Выберите другой источник.»
– Какой другой? – проскрипела Ксюша. – Нет тут никакого другого больше!
Позади ее окрикнул Иванов.
– Ксения Алексанна, смотрите, чё нашел! – Кристиан держал в руке звезду. Морскую звезду, конечно же.
– Нет! – отвернулась Ксюша. – Он еще ребенок! Не буду!
– Условие: должны выжить все! – раздался голос в вышине. Не выполнишь – умрешь и ты, и Максим твой.
Ксюша вздохнула и вытерла проступившую слезу. Медленно она подошла к Кристиану.
– Клевая, да? – протянул он ей пятиконечное животное.
– Ага, клевая… Слушай, а ты сам хочешь быть еще клевее?
– Чем сейчас? А это возможно? – улыбался Кристиан. – Я вроде и так самый клевый в школе.
– Конечно, возможно. Хочешь, чтобы старшеклассницы на тебя внимание обращали? Чтобы машину мог водить в реале, а не в ГТА? Чтобы на работу взяли не листовки раздавать, а целым курьером! Хочешь?
Кристиан не понимал подвоха.
– Только если вы начитались про этих американских училок, – сказал он с прищуром, – то я откажусь. Нет, были бы вы хотя бы того возраста, с какого начали, я бы, может, еще подумал…
– Фу! Ты чего! – рассердилась Ксюша. – Стой смирно.
– Стою.
Она направила на него «часы».
– Стреляю.
***
Кристиан взрослел медленно. Ему даже казалось, что Ксюша его обманула. Не зря ведь говорят, что у молодых энергии больше.
«Знала бы, сразу с него бы и начала!» – негодовала она.
Максим всё так же лежал, словно статуя первобытного человека из коридора. Живой и неживой одновременно. Она погладила его волосы, а затем легла рядом и закрыла глаза.
***
– Ксения Алексанна! Ксения Алексанна! – кто-то тормошил ее за плечо.
– Вы кто? – спросонья уставившись одним глазом на незнакомого старика, спросила она.
– Кристиан я! Иванов! Они! – он махнул в сторону океана. – Плывут!
С горизонта приближался небольшой катер.
– Я теперь клевый, да? – поинтересовался Иванов.
– Дурацкое давление, – Ксюша обняла руками голову. – Ты, Иванов, теперь просто стар. Супер стар.
Катер врезался в мягкий берег. С его борта начали спрыгивать какие-то люди в форме. «Спасение!» – Ксюша пошла к ним навстречу.
– Ну, что ж. Молодец, – сказал ей вышедший из-за спин спасателей Костя.
***
Костя довольный сидел за столом. Ксюша резко схватилась обеими ладонями за свое лицо.
– Я не постарела? – взволнованно спросила она. – А с Кристианом всё в порядке? А с Максом?
Костя кивнул.
– И что? Проверки закончились?
– А кто тебе сказал, что это были проверки? Испытания нужны не для проверок, а для того, чтобы научить. Вот теперь ты знаешь ценность времени. Но если ты спрашиваешь, финал ли это, то нет. Ладно. Сейчас тебя ждет легкая разминка. Это мое любимое.
Ксюша напряглась.
– Задачки утомляют, башка от них болит, да? – Костя подмигнул и стал рыться в ящиках шкафа. – А тут думать не надо, – продолжал он. – Но выложиться надо по полной. Переодевайся!
Костя протянул Ксюше серый комбинезон.
***
– Я учитель истории, – пыталась оправдаться Ксюша, стоя на возвышенности, – дату могу назвать или причины события. И вообще! Я девушка!
Костя ухмыльнулся.
– Девушка тридцати с хвостиком лет? Девушка, да у вас хвост видно, – Костя чуть не рассмеялся. – А даты и события я тебе и сам могу назвать любые. Даже те, которые ты не знаешь. Которые никто не знает. Короче. Начинаешь отсюда, – он вытянул руку в сторону полигона внизу, – и бежишь туда. Заканчиваешь, где тоннель. Ясно?
– Я не хочу в этом участвовать!
– Да нет у тебя выбора, глупая. Дурка, помнишь? Или беги.
– Как мне это надоело! – выпалила Ксюша, но нехотя побежала.
– Эй! – окрикнул ее Костя. – Забыл сказать! Это не обычная полоса препятствий. Будь внимательней!
Ксюша подбежала к бетонному сооружению, похожему на лабиринт. Надо сказать, она их не очень любила и даже побаивалась. Боялась не найти выход и часами кружить, сходя с ума от голода и усталости. Но Беглов однажды поведал ей секрет, как можно выбраться почти из любого лабиринта.
– Дурацкий фильм, – как-то ворчал он, – ну, шли бы они по одной стороне и вышли бы. Рано или поздно.
– Да-да, – поддерживающе закивала тогда Ксюша, будто и сама была в курсе этого простого решения.
«Хм... надо попробовать», – решила она теперь и шагнула вглубь.
Вот только Беглов не знал, что лабиринты бывают разные. И этот лабиринт точно отличался от лабиринта Минотавра, где и клубка нити хватило бы.
«Вот же ж гадство! – успела подумать Ксюша, смотря на светящиеся голубым сиянием стены лабиринта. – Это «жжж» явно неспроста!»
И ходить вдоль стен не имело смысла, так как они «плыли», стоило только приблизиться к ним. Ксюша отчетливо запомнила, что не стоит касаться непонятных временны'х «выкрутасов», как назвал бы их Аксан-сандрч. Но идти было нужно.
Лабиринт тянулся узким, извилистым коридором без каких-либо ответвлений. И окончился. Окончился небольшой комнатой без ходов, без дверей, в полумраке освещаемой мерцающими кругами, расположенными по трем стенам бетонного четырехугольника.
Ксюша оглядела комнату.
– И всё? – пожала она плечами. – И что дальше? Назад, что ли?
Но, обернувшись, было, она не увидела прохода, из которого вошла сюда. Ксюша стояла в небольшой, абсолютно замкнутой комнате. В сбывшемся ночном кошмаре. В панике девушка заметалась по углам. Несколько раз промелькнув мимо мерцающих кругов, она вдруг встала, как вкопанная. Ксюша медленно повернула голову в сторону одного из кругов.
– Не может быть... – пролепетала она.
В круге, словно на старой видеокассете, шла запись, на которой была ее мама.
«Ведь это же запись? – судорожно думала Ксюша. – Ну, а что же еще!»
Она протянула руку к кругу, но тут же одернула.
«Какая молодая! Но кто же ее снимал? Папа? И откуда это здесь?»
– Ксюшенька! – сказала ласково мама из записи. – Будешь?
Мама протягивала стаканчик мороженого, предварительно откусив от него и немного измазав верхнюю губу.
«Буду», – мысленно ответила Ксюша.
– Только быстро не ешь, – предупреждала мама.
«А то горло застудишь», – продолжила Ксюша.
– А то горло застудишь, – повторила мама.
Будто волной, тень далекого детства окатила Ксюшу мурашками. Нет, это определенно была не запись. Да отец никогда и не покупал видеокамеру: обычному инженеру из провинции такая роскошь была недоступна. То, что старой пленкой мерцало в круге, всплывало в памяти почти забытыми воспоминаниями.
«Я помню! Это из моей головы!» – решила Ксюша.
Неожиданно для себя, она сделала шаг вперед, оказавшись вплотную к кругу. Мерцание стало усиливаться, и какая-то неведомая прежде сила притягивала ее к себе.
Вспышка!
Ксюша потерла глаза, помотала головой и осмотрелась. Она стояла в той же комнате, в том самом месте, с которого начала.
«Может, просто похожа?»
Она прищурилась.
«Нет... – разочарованно подумала Ксюша. – Та же «запись» с мамой… И как отсюда выбраться?»
В кругу напротив шла «запись», где папа учил Ксюшу кататься на велосипеде. Аксан-сандрча не было видно, но слышно было хорошо.
– Давай, Ксюша! Крути педали! – эмоционально советовал папа, подталкивая велосипед сзади.
И этот трехколесный зверь нес ее с сумасшедшей скоростью по асфальтной дорожке двора.
– Папа! – вскрикнула Ксюша и зажала рот ладонями, будто испугалась, что папа из круга услышит ее.
– Не бойся, доча, – отвечал отец, – я держу. Всегда буду держать.
Круг справа и вовсе казался странным, словно замер без движения. Ксюша видела, что сидит на маленькой, простой кухоньке, прямо на крашеном деревянном полу, вытянув ноги. И она могла поклясться, что спина ее прижималась к белому стальному монстру, уходившему под самый потолок. Туда, где ходят эти большие люди, которые зовут себя мамой и папой. Вот она, мама. Она стояла в халате, измученная, с опухшими, красными глазами и пыталась улыбаться. Речь ее Ксюша почти не понимала. Лишь отдельные слова, всплывавшие из дымки тумана. Ведь в полтора года, когда «записалось» это воспоминание, маленькая Ксюша знала лишь «мама», «папа», «вава» и пяток других не менее информативных слов.
«Может, суть лабиринта в том, чтобы выбрать верное событие?»
Она подошла к кругу справа.
И вновь притяжение и вспышка.
«Опять комната… Но эта точно другая: более вытянутая. И кругов четыре. Значит, я права! Выбирать нужно верное воспоминание!»
Незримый проектор уже работал для своего единственного зрителя. Ксюша степенно, не торопясь, прошлась по комнате. Круг слева показывал маленьких девочек и мальчиков. Волосы девочек украшали яркие банты. Мальчики понуро стояли в пиджачках. Часть обзора закрывал букет.
– Ой! – умиленно воскликнула Ксюша. – Это же мой первый день в школе! А тут что?
Следующий круг напомнил, как однажды Ксюша принесла домой щенка, которого она нашла у подъезда, но родители, вздохнув, забрали его из цепких девичьих объятий и выставили за дверь. И сердце вновь сжалось, как и тогда.
В круге напротив видно было лишь качели посреди заснеженной детской площадки, к которым примерз ксюшин язык.
В другой «записи» Ксюша сидела на земле, упав с велосипеда, и прижимала к себе окровавленную коленку. В этот первый раз она не заплакала от боли.
«Хм… Наверное, самым верным будет воспоминание о щенке…»
Ксюша подступила ко второму кругу. Круг притянул ее в себя. Ударил свет.
«Очень странно, – подумала Ксюша, потерев веки, – это снова вторая комната.»
Она нахмурилась.
«Что я сделала не так? Не то воспоминание? Тогда разбитая коленка!»
Она двинулась к последнему кругу и всё повторилось: притяжение, вспышка света и появление в комнате. Но комната была той же.
– Да что такое! – возмущалась Ксюша уже вслух. – Ерунда какая-то! Ничего не понимаю!
Со злости она подбежала к «записи» о примерзшем языке и прошла через него.
– Ну надо же! Переместилась! Так… что у нас теперь?
Круга было три, но мерцало почему-то только два. Один светил тускло. Ксюша из любопытства прошагала к нему.
«Здрасте, приехали… Это что? Первая комната?»
Тусклый круг замер картинкой о маленькой кухоньке и уставшей маме. Ксюша встала впритык, но круг никак не реагировал. Не притягивал. Не ослеплял вспышкой. Не зная, что делать, она наугад подскочила к «записи» с папой и велосипедом.
Ее выбросило в комнату с четырьмя кругами: тремя светящимися и одним тусклым. И, приглядевшись, Ксюша поняла, что это комната номер два.
«Говорил мне Беглов, нет у девушек логики. Ни черта я не понимаю! Да и ладно. Перебор тоже метод. Как там по-умному это называется? А! Метод научного тыка!»
Она подошла к «первому сентября» и прошла сквозь.
– Вот это уже мне нравится! – выпалила Ксюша. – Хорошо, когда за тебя всё решено.
Она вновь очутилась в первой комнате с тремя кругами, но уже только один из них мерцал. К нему и метнулась.
«Фифти-фифти – Ксюша явно стояла уже во второй комнате и смотрела на два светящихся круга из четырех. – Жаль, монетки нет. Хороший способ был бы. Достали эти забавы! – злилась она. – Хочу крови! Пусть будет разбитая коленка!»
Зрачки почти привыкли к частым вспышкам. Круги, их было всего два и оба они мерцали.
«Значит, это следующая комната!» – решила Ксюша.
Круг первый. Хотя его лучше было бы назвать первым кругом ада. На «записи» Ксюша бежала от злобной собаки, лай которой раздавался на всю округу, и сквозь слезы звала маму. А соседские мальчишки хохотали, что есть мочи, и показывали на нее пальцем. Сейчас-то Ксюша понимала, что бежала она от ужасного чудовища под названием тойтаракан, то есть тойтерьер. Но страх и обида сохранились до сих пор.
Круг второй напомнил о свадьбе. А точнее о свадебном поцелуе под слова «а теперь вы можете поцеловаться». И о мурашках по коже.
«Полтора года, примерзший язык, велосипед, первый класс… Ведь так всё и было! Это хронология! – вдруг осенило ее. – Лабиринт выстроен в хронологическом порядке моих воспоминаний!»
– Не прав ты, Беглов. Есть у меня логика! Есть!
Она показала язык второму кругу и приблизилась к первому.
И снова комната номер два, но теперь с единственным светящимся кругом. Ксюша подскочила к нему.
Третья комната. Ксюша ненадолго задержалась перед приближением к последней «записи», где они оба были счастливы. Она понимала, что уже не вернется сюда.
«Эх, дурак ты, Беглов», – с этими словами Ксюша сделала шаг вплотную, и ее притянуло.
Новая комната, крайне небольшая и неуютная, если вообще можно считать уютной бетонную коробку (даже обклеенную обоями модных расцветок). Здесь не было выбора вовсе: круг один, ровно напротив Ксюши, мерцал ярче прежних и будто звал к себе.
«Неужели выход!» – обрадовалась Ксюша.
Волнуясь, она буквально подплыла к мерцанию. И всё, что она увидела перед собой – листок бумаги с заголовком «заявление». То самое заявление о расторжении брака, которое она подписала вместе с Бегловым.
Ксюша подняла голову, чтобы не расплакаться от нахлынувших воспоминаний. Над самим кругом не видимая раньше из-за силы мерцания, выведенная яркой краской надпись гласила:
«Нет правильных воспоминаний – есть просто воспоминания. Нет правильных событий – есть просто ход событий».
Ксюша недовольно нахмурилась и решительно шагнула в круг.
***
Круг с другой стороны выплюнул ее у следующего препятствия. С пригорка оно казалось всего лишь секцией забора, который ставят вокруг важных индустриальных объектов: заводов, ремонтных цехов, ТЭЦ, ГРЭС, ЁКЛМН, а также директоров всех перечисленных сооружений. Но когда Ксюша очутилась рядом и подняла голову вверх, то весь ее былой запал куда-то улетучился.
«Я и тот забор бы не перемахнула, а этот как?»
Ее ждала пяти... нет, четырех-пяти-десятиметровая стена. Во всяком случае, по ксюшиным ощущениям.
«Да ну вас в баню! Умный в гору не пойдет…» – разумно решила она и пошла в обход.
Но сколько бы ни шла Ксюша, стена всё никак не заканчивалась. Ни справа, ни слева. Вымотавшись от бессмысленной ходьбы, она оперлась рукой на стену. Тут же у ее ног и до самой головы выскочило несколько выступов.
«Ага, – резюмировала Ксюша, – щазззз!»
Спорт никогда не был сильной стороной девушки. Но время шло, варианты сами собой не появлялись, а выступы призывно торчали из стены.
«Как же ты меня бесишь, Костя!»
Ксюша неуверенно взялась за выступ. Затем за второй. Уперлась ногами в два нижних. Сделала рывок и схватилась за следующий выступ. Потом еще раз и еще. Выступы услужливо появлялись прямо на глазах. Ксюша даже не заметила, как с небывалой легкостью проползла вверх почти половину пути. Но, глянув под ноги, она обомлела и вжалась в вертикальную поверхность: стена ниже нее стала абсолютно гладкой. Спуститься теперь никак не получилось бы. Ксюша задрала голову, и глазам предстала надпись, нанесенная той же яркой краской, что и в лабиринте: «Дороги назад нет».
– Да я поняла уже! Поняла! – рявкнула она и, стиснув зубы, уперто заторопилась вверх по выступам.
Выступ, зацеп рукой, перенос ноги, отталкивание, опять зацеп, снова нога и прыжок.
Свет озарил лицо. Значит, и это препятствие пройдено. Взору теперь открылось, что то, что первоначально виделось неприступным, с другой стороны походило на горку, уходящую подножием в туман. Перевалившись через вершину и подумав пару секунд, Ксюша попыталась плавно сползти вниз, но пятая точка опоры решила иначе, и девушка весело заскользила. Хотя Ксюше это веселым вряд ли показалось, иначе она бы не кричала так громко. Девушка нырнула под туман, и через мгновение подошвы уперлись в грунт.
– Фуух, – шумно выдохнула она, – что-то аж уши заложило.
Она помотала головой.
– Вот чёрт!
В метре от основания стены земля резко обрывалась, потому что там начиналось ущелье, через которое прокинулась единственная веревка. Ветер вырывался из глубины и трепал волосы.
– Ну, нет! – Ксюша подняла руки. – Спасибо, я пас. Или посижу тут. Или поползу назад, вверх.
Она обернулась. На наклонной поверхности так же, как и раньше, от руки, кто-то написал: «Преодолей и ступай дальше или останься тут навсегда».
– Я боюсь! – закричала Ксюша. – Я не могу!
– У тебя есть выбор, – сказал голос Кости.
– Нет у меня выбора! Какой же это выбор?!
– Выбор есть всегда, – заверил голос. – Всегда. Просто иногда он нам не нравится.
Ветер из ущелья продолжал играть с волосами. Сердце колотилось, как бешеное.
«Веревка какая-то хлипкая… Выдержит? – размышляла Ксюша. – Вот хотела ведь похудеть. А это всё папа со своими пельменя’ми! Хотя внизу вроде вода поблескивает. Значит, сразу не убьюсь, еще помучаюсь.»
Она глубоко подышала, чтобы успокоиться.
«Так… я не канатоходец. Пешком точно упаду. Висеть на одних руках у меня тоже не получится: я та еще сосиска. Остается только обнять веревку руками и ногами и аккуратно ползти.»
Ксюша медленно подошла к краю обрыва и села, свесив ноги. Еще пара глубоких вдохов.
«Главное, не смотреть вниз. А то вдруг от страха обо… Чёрт! Посмотрела!»
Она боязливо опустила взгляд в район бедер.
«Фууух, ситуация под контролем.»
Она сделала очередной глубокий вдох и оттолкнулась от края.
– Твою мать!
Ксюша зависла на веревке, словно маленькая обезьянка, схватившаяся цепкими лапками за лиану.
«Хорошо, что я вниз спиной, – подумалось ей, – не вижу пропасти.»
Она подтянула ноги, сгорбившись, затем передвинула руки дальше по веревке, выпрямившись. Первый метр. Вновь ноги к себе, руки вперед. Второй метр. Таким образом, как гусеница, она перемещалась дальше и дальше над ущельем. И чем дальше, тем сильнее воздушный поток раскачивал ее. Поэтому иногда она останавливалась, ожидая, когда качели закончатся, и, отдышавшись, ползла опять. И снова ноги к себе, сгорбившись, затем руки вперед…
«Стоп! Где веревка?»
Веревки дальше не было. Получается, что она висела одним концом в воздухе, будучи натянутой. Ксюша первый раз посмотрела вниз. Тело задрожало от страха. Она зажмурилась. Но что-то ей показалось странным, и она посмотрела вниз еще раз. Да, Ксюша не ошиблась. Чуть ниже, ровно с того места, где заканчивалась веревка, на которой висела Ксюша, начиналась другая веревка.
«Ерунда какая-то! – судорожно думала она. – Это же против всех законов физики! Хоть я, конечно, и не знаю всех законов физики… Я вообще физику фигово знаю…»
– Помоги! – закричала Ксюша. – Помогииии!
– Мысли четырехмерно, я же говорил, – спокойно произнес голос.
– Твою мать, Костя! Это не смешно совсем!
– Ну, не знаю. С моего ракурса вполне.
Ксюша насупилась. Висеть просто так становилось тяжело. Силы уходили, поэтому нужно было двигаться дальше.
«Но как? Лара Крофт я им, что ли?»
Ксюша разжала ноги. Ее дернуло, и она повисла на руках. Она перехватилась и развернулась на сто восемьдесят градусов. Нижняя веревка висела совсем рядом: в паре-тройке метров.
«Да легкотня! Главное, точно прицелиться.»
Ксюша сглотнула. Пальцы стали мокрые, еще чуть-чуть – и они бы сами соскользнули. Потому девушка слегка качнулась вперед и резко расцепила руки.
Время растянулось. Веревка приближалась медленно, так что Ксюша успела приготовиться схватить ее. Веревка уже вот она! Ксюша сжимает руки на ней и… продолжает падать.
«Что? Что такое?» – молнией сверкнуло в мозгу.
– Мамааааа!
И она рухнула в воду. Точнее в то, что сверху походило на воду.
***
Ксюша дрожала, вися на веревке, вцепившись руками и ногами. Повторять падение очень не хотелось. Радовало, что оно не причинило боли, а голубоватое свечение выбросило не в самое начало, а в точку разрыва.
Она внимательно посмотрела туда, где должна была быть невидимая веревка.
«Мыслить четырехмерно, да, Костя?»
Ксюша вытянула руку вперед, и рука пропала вслед за веревкой.
«Ну, ясно».
Она подтянула ноги, сгорбившись, на ощупь переставила руки дальше, выпрямившись, и, оттолкнувшись сжатыми ногами, скользнула по веревке и исчезла полностью.
***
«Получилось!» – радовалась она.
В паре-тройке метров над ней висел первый отрезок веревки, уходивший в берег с покатой стеной. Отдохнув немного, Ксюша продолжила ползти уже отточенными движениями.
Очередной разрыв веревки не стал неожиданностью: она знала, как теперь действовать. И даже тот факт, что третий отрезок тянулся почему-то вдоль ущелья, не смущал ее. Ксюша понимала, что не нужно обращать внимание на посторонние вещи. Ее единственная цель – двигаться вперед.
По ощущениям, веревка должна была давно закончиться, но нет, на пути ждал новый разрыв. Испытание это больше не представлялось сложным для Ксюши и окончательно наскучило. Она зевнула, уперев взгляд в сплетения веревки, и вялой гусеничкой вползла в невидимость.
Почему-то волосы на голове резко поднялись, а если говорить точнее, устремились в направлении движения, будто кто-то включил огромный пылесос на финише. А еще тот же кто-то включил мощный магнит, который, правда, притягивал не только металл, но и вообще всё. И стройное тело девушки тоже.
Ксюша пыталась цепляться за веревку, чтобы остановиться, но сил ее не хватало, и она заскользила вперед, постепенно ускоряясь. Чтобы не обжечь трением руки, девушка просто обняла веревку локтями и, вжав голову в плечи, с напряженным прищуром смотрела вдоль пути над пропастью, то врываясь в туман, то вырываясь из него.
– Земля! – орали бы изголодавшиеся, заблудившиеся моряки.
– Пипеееец! – закричала Ксюша, видя стремительное приближение земной поверхности.
***
Голова гудела. Ксюша приоткрыла один глаз и потрогала шишку. Сев, она осмотрела себя. Веревка болталась рядом, свисая откуда-то сверху, поднималась и пропадала там.
«Мягкая посадочка… Ничего не скажешь…»
Ксюша попыталась встать, но от нахлынувших запоздалых эмоций плюхнулась обратно и заплакала.
– Чего ревешь-то? – спросил голос. – Испугалась?
Ксюша всхлипнула.
– Ноготь сломала! А могла еще пару недель походить!
– Не реви. Кому говорят. Осталось чуть-чуть, – заверил голос.
Девушка натужно выдохнула, вытерла слезы и встала.
***
Последнее препятствие – тоннель, представлявший бетонную трубу в человеческий рост – было рядом.
«Пффф… После всего этого прогулочка какая-то».
Ксюша чувствовала финал и от нетерпения даже перешла на бег. Звуки ударявшихся о бетон подошв разносились далеко вперед, отражались от вогнутых стен и множились. Постепенно в тоннеле становилось темнее. Свет, доносящийся от входа, почти померк.
«Шшших», – голова шаркнула по потолку.
Ксюша от неожиданности пригнулась.
– Или я стала больше, или тоннель меньше.
– Меньше, меньше, меньше… – отвечало эхо.
Ксюша пригнулась и замедлила шаг. Сначала она думала, что ей почудилось, но нет, под ногами и правда появилась вода. И чем дальше девушка шла, тем потолок – если его можно так назвать – становился ниже, сам проход уже, воды в тоннеле больше, а света меньше. Приходилось идти буквально наощупь. При очередном шаге в одно мгновение пол ушел из-под ног, и Ксюша, несомая потоком воды, устремилась вниз.
Вы бывали в аквапарках? Спускались хоть раз на аквагорке? Вооот. Нечто подобное тащило девушку, кружило и кидало из стороны в сторону. Ксюша по началу пыталась даже кричать, но быстро выдохлась и тихо поскуливала. Тусклое мерцание преследовало всю дорогу, бликуя на поверхности воды.
Ученые говорят, что наши глаза дают нам по разным оценкам около девяноста процентов информации. На другие чувства приходятся остальные десять. Но когда глаза не видят, слух становится острым, обоняние чутким, кожа чувствительной. Даже мозг начинает работать по-другому. Теперь молодая трава – это не зеленое и сочное, а мягкое, прохладное и влажное от росы, а еще шуршит под ногами. Ветер не то, что качает деревья, а то, что ласкает кожу, треплет волосы и монотонно шумит. Даже солнце не желтый круг в небе, а то, что дает тепло. С потерей зрения мир перестает быть большим, он сосредотачивается вокруг единственного человека, который и чувствует его. Так и Ксюша сосредоточилась на своих ощущениях. И она могла поклясться, что временами ощущала, как ее гладит по голове мама. Как падает с качелей, больно приложившись лбом. Как папа строго говорит с ней о тройке по злополучной физике. Как жарят ее любимые блинчики. Одни ощущения сменяли другие, словно картинки всплывали из памяти. Но одно ощущение она никак не могла распознать. Ее окружало что-то скользкое, оно с шуршанием копошилось рядом и отдавало сырой землей.
Ксюша вскрикнула, и вспышка ослепила ее.
Проморгавшись, она увидела конец тоннеля, из которого бил яркий свет, сквозь который проступал силуэт человека. Или ангела?
«Какой, нафиг, ангел? Костя это!»
– Что это за... что это за... – Ксюша пыталась подобрать слово позабористей, из тех, что пишут обычно на заборах, но вспомнила лишь, – хреновина! Что это за хреновина там в конце была?!
– Легкая разминка. Я же предупреждал.
– Ничего себе легкая разминка! – возмущалась Ксюша.
Костя улыбнулся. Наверное, в первый раз так по-доброму.
– Ладно. Иди умывайся, переодевайся. Шеф уже ждет.
Костя нажал несколько кнопок в «часах» на руке, и возле его ног появился светящийся голубым плазматический круг. Ксюша обернулась напоследок. Между началом и концом тоннеля было не больше пяти метров.
***
– Ну, что? Она готова? – спросил Буров.
– Да фиг знает, – ответил Костя. – Обычная девушка. Не Рембо.
– Нам Рембо и не надо. Нам нужна с головой.
– Ну, голова на месте. Пока что.
– Не пугай бедную девочку. Видишь, какая бледная сидит.
Ксюша обратилась к Бурову.
– Я хочу отцу позвонить. Он, наверное, волнуется…
– Он ничего не заметит. И не потому, что он замечательный отец, – то ли съязвил, то ли успокоил ее Костя.
– Итак, Ксения, – продолжил Буров, – вы будете у нас на испытательном сроке. Это значит, что мы будем знать, где вы, что вы делаете и так далее.
– Шпионить будете?
Шеф пожал плечами.
– Называйте, как хотите. Константин, – он обратился к «технику», – проводите девушку и проведите инструктаж.
***
– Меня теперь возьмут в штат? – поинтересовалась Ксюша, следуя за Костей по коридору. – Буду одной из вас?
– Нет, конечно. Не сейчас. Сначала мы тебя проверим. Узнаем, как ты себя поведешь. Но уже в реальных условиях.
– Неужели задач было недостаточно? И полосы препятствий? Как всё серьезно!
– Конечно. Ты даже не представляешь насколько. Зато и текучки нет, – он повернулся с серьезным лицом. – Совсем.
– А если я всё же передумаю? Вдруг я не боюсь психушки?
– Поверь, после того, что ты увидела и еще увидишь, ты как историк просто не имеешь на это морального права.
Он толкнул дверь.
***
– Руку! – скомандовал Костя.
– Что? Целовать будешь? – скокетничала Ксюша. – Мы же уже на «ты», да?
Костя недовольно поморщился. Ксюша протянула руку. На ее запястье защелкнулся ремешок «часов».
– Новая модель, как у меня. Пользуйся. Не то, что у шефа. Но ему старые, «ламповые» нравятся. Говорит, привык. А я думаю, что он просто подслеповат и на этих ни черта не видит. Хы. Но я делаю вид, типа понимаю. Я бы сам такие взял, говорю я, просто таких больше не выпускают. Ага.
– А что это?
– Это ЧАСИКИ.
Ксюша удивленно подняла брови.
– Частотно-активный синхронизатор импульсных когерентных излучений.
К поднятым бровям добавился открытый от изумления рот.
– Или просто синхронизатор. Всех особенностей тебе сейчас знать не нужно. Но мы с легкостью сможем тебя найти, если тебе понадобится помощь. Через него же будешь получать указания от нас. Другие функции пока заблокированы и разблокируются по мере получения тобой необходимого опыта. Не снимай ни при каких обстоятельствах. Поняла? Даже в ванне и туалете. Остальное узнаешь, когда будешь готова.
– Надеюсь, эта штука запахи не передает? А вообще могли бы просто чип мне вшить. Что вы, как нецивилизованные, – сыронизировала девушка.
– А батарейку тебе куда вшить или засунуть? Или хочешь снова старушкой стать? – Костя ухмыльнулся. – Да, заряжать не забывай.
– Кто придумал-то эту штуку? – Ксюша потерла кожу под ремешком. – Откуда технология?
– Я без понятия.
– Как? Ты же в этом варишься. Как ты можешь не знать?
– Ок. Допустим. Ты же учитель истории? Компьютером пользуешься? А можешь рассказать историю появления компьютеров? Только без интернета. Он тут всё равно не ловит, кстати. Нет? Вот и не умничай.
Повисла неловкая пауза.
– Слушай, а почему ты тогда, ну, в письме написал «в 7:61»? Почему не «в 8:01»?
– Ааа… да это профдеформация, хех, – Костя почесал затылок. – Синхронизатор позволяет растягивать и сжимать время. Поэтому у нас, инженеров времени, в одном часе может быть и сорок минут, и восемьдесят, и сколько захочешь. Со временем к такому привыкаешь и забываешь, что остальные живут совершенно в другом мире. А вообще ты всё узнаешь позже.
– Когда?
– Когда экран напишет «пора».
Ксюша инстинктивно посмотрела на руку, и буквы на часиках «поплыли». Пелена перед глазами становилась всё плотнее, и тут ее ослепила вспышка.
***
Медленно проступали очертания окружающего пространства. Ксюша стояла у двери в свою квартиру, держа ключ, вставленный в замок. Поворот – «щелк» – поворот – «щелк». Дверь открылась.
Устало скинув туфли, она прошла прямиком на кухню, бросив мимоходом черному существу с горящими зелеными глазами: «Привет, Люси'!». Там, на кухне, она открыла заветный шкафчик, из которого на нее будто смотрело перезагорелое лицо в темных очках.
– Примешь синюю таблетку, Нео, то есть Ксюша, и сказке конец.
– А что в ней?
– Валерьянка. Ты проснешься в своей постели и поймешь, что это был сон. Примешь красную таблетку – войдешь в страну чудес.
Ксюша вопросительно смотрела в шкафчик.
– Родиола розовая, – пояснил перезагорелый человек. – Взбодрит, прояснит ум. И я покажу тебе, глубока ли кроличья нора.
Ксюша всё никак не могла решиться, что же ей выбрать.
– Стоп! – вдруг опешила она, нахмурившись. – Люси'?!
В главу 5.